2. Камушек первый: «Аллилуйя!» (Морские камушки)

Советско-американский хор на Канарах. На дне рождения шведа

Будучи в чюжихЪ портахЪ (хотя и приятельскихЪ), добрую осторожность имЬть, дабы служителЬй корабельныхЪ на берегЪ без офЬцеров не пускать

УставЪ Флота Российскаго, Кн. 3, гл. 1, артикулЪ 88

Рейдовый катер описал плавную кривую и, сбавив обороты, мягко ткнулся в чёрно-жёлтую обрезиненную причальную стенку. Федя Смык одним богатырским прыжком махнул на плиты причала и протянул руку мне, помогая выбраться. Загорелый матрос-испанец в шортах и символической маечке сверкнул зубами на хищном пиратском лице, помахал нам рукой и исчез в крохотной рубке.

– Ну, я пойду, Дмитрич? – Федя переминался с ноги на ногу, отдувался, сопел и был похож на московскую сторожевую, рвущуюся погулять.- Платье бабе, туфли, то, сё…

Я с сомнением смотрел на боцмана. Отличный, знающий своё дело моряк, на берегу он превращался в разболтанное, без царя в голове, существо, так и норовящее влипнуть в неприятные или в комические ситуации. Но, вспомнив накачку помполита* перед увольнением на берег, испуганно вытаращенные Федины глаза, я рассмеялся. «Иди уже!» Боцман резко рванул с места.

– Фёдор Михалыч, в шестнадцать здесь, на пирсе! – успел я крикнуть вдогонку удаляющейся спине.

Лас-Пальмас, столица Канар. Три часа до сиесты. Неплохое отношение к русским – несмотря на режим Франко там, на материковой Испании. Магазины и магазинчики, бары, кафе и просто забегаловки – везде встретишь радушный приём и услышишь несколько слов на родном языке. «Но и нигде не сыщешь столько испанцев, работающих на КГБ!» – горько шутили наши моряки, сходя на берег в родных портах и навсегда прощаясь с визой из-за банальной выпивки где-нибудь в баре на набережной Лас-Кантерас. Или инцидента в дешёвом магазинчике, где бессовестный продавец всучивал вместо кондиционного товара вещи для усопших, которые расползались после первой же прогулки под дождичком.

Сжимая в кулаке сто песет, я приглядывался к многоцветью напитков за стойкой, когда вращающаяся дверь впустила в прохладу бара горластую компанию из пяти человек, и даже не видя формы, можно было понять, что пожаловали американцы. Эта публика везде дома и везде создаёт пёструю, шумную, какую-то рекламную атмосферу Америки. А судя по количеству бутылок, затребованных на столик в углу, у этих ещё и назревала генеральная пьянка.

Сидя вполоборота к компании, я посматривал на них и потихоньку потягивал свои сто граммов, сдобренных тоником. Выделялись двое: смуглый, с негроидными чертами сержант, парень невысокий, но мощный, с шарами бицепсов, катающимися под короткими рукавами, и светловолосый гигант-викинг с наивными голубыми глазами и резко контрастирующими с ними сломанным носом и расплющенными ушами профессионального боксёра. Больше и быстрее всех говорил мулат. Викинг же редко взрёвывал густым басом, перекрывая гвалт всех остальных.

Время шло. Я спокойно допил свой «дринк». Встал. Направился было выходу, как вдруг был остановлен неожиданным вопросом:

– You is Russian sailor?

– Yes, it is… – растерялся я, гадая, где это на мне написано, что я русский моряк, если торчу в баре в цивильном.

– You drinker?

– Come on! – не знаю, что на меня нашло, но я махнул рукой на всё и подсел к столику на услужливо придвинутый стул. Меня захлопали по плечами. Спросили имя, сразу запутали в Джеках, Джонах, Томах. Кто-то, припомнив русские обычаи, предложил сдвинуть стаканы, а потом с чудовищным акцентом произнёс псевдорусское «На здоровье!», и день рождения Свена (я угадал, «викинг» оказался американцем шведского происхождения), погромыхивая, понёсся по запланированной колее.

Компания нещадно дымила сигаретами, и только Свен трещал большой пенковой трубкой. Говорили все разом, выпитый мною джин мгновенно восполнялся такой же дозой, ни граммом больше, ни граммом меньше, разливал мастер. А вообще-то пить больше не следовало, перед глазами начинало всё плыть. Да и выставить ответное угощение было не на что – что я вполголоса и сообщил моему соседу слева. На что тот махнул рукой, сказав «Забудь!». И тут я заметил, что во время путешествия бутылки по кругу мулат небрежно забросил форменный галстук через плечо – и наливающий, высокий улыбчивый негр, миновал его стакан. Не успев ещё толком осмыслить, что тут к чему, я тоже перекинул через плечо свой галстук – и мой стакан тоже остался пустым. Да, хороший обычай! Перекинешь вот этак – и тебя никто больше не принуждает пить дальше. .

Мы немного потрепались на общие, морские темы, и я распрощался, чувствуя всё же неловкость от невозможности отблагодарить.

Пуэрто-де-Ла-Крус со своими портальными кранами, доками, контейнерными терминалами плавился в лучах полуденного солнца. Канарские острова – зимний курорт, поэтому летом здесь тяжеловато для непривычного к заре русского медведя. И сиеста здесь не выдумка сибаритствующего буржуя, а просто способ сохранить здоровье в жарком климате. Перекинув пиджак через плечо, я брёл по набережной, стараясь держаться в тени пальм, между стволами которых металлически блестела акватория бухты. Ярко-жёлтые буксиры толкали к северному молу огромную тушу танкера, небольшой сухогруз лениво полз к выходу из ковша, а в остальном жизнь в порту замерла в ожидании более прохладного времени суток. Возвращаться на пароход** было рано, и я зашёл в кинотеатр перевести дух, подышать кондиционированным воздухом. Показывали аргентинскую мелодраму, под роковые страсти которой и под звуки танго я вздремнул, благо зал был почти пуст, и некому было глазеть на расслабившегося русского моряка.

Улицы оживились, когда я медленно двинулся обратно. Больше стало припаркованных машин, деловитые клерки в светлых костюмах и пёстрые стаи девушек засновали по своим делам, промчались ребятишки на велосипедах, и за музыкой, вырывающейся из окон и дверей баров, за шумом толпы я не сразу различил нестройный рёв нескольких глоток, старательно выводящих какую-то песню. Особенно неистово они выдавали припев, где несколько раз подряд звучало «Аллилуйя!» Я присмотрелся, и волосы у меня на голове зашевелились от ужаса: в самом центре шеренги, сплетя руки с викингом и негром, моталась кряжистая фигура нашего боцмана! Ни в зуб ногой что по-английски, что по-испански, он только мычал при исполнении очередного куплета, но сразу оживлялся, когда звучал припев, и тогда над весёлыми красными крышами Авениды-дель-Рибер взлетал тогда Смыков бас «Аллилуйя!». Американцы тогда восхищённо поддёргивали Федю под руки, и голосили тогда не сами по себе, а в унисон с боцманом.

«Пропал Смык!» – в отчаянии решил я, хорошо зная концовку подобных эскапад на глазах публики.- И ведь меня, сволочь, за собой потащит!» Но – делать нечего, боцмана надо было спасать, и подойдя на слабеющих ногах к развесёлому секстету, я как мог объяснил ситуацию и попросил довести этого бугая до пирса. С хохотом и подначками Федя был доведён до катерной стоянки и свален в подставленные руки испанских матросов.

-Камарадос! – с мольбой обратился я к ним.- Нам на «Приморец», вон туда, на рейд! – и я для убедительности потыкал пальцем в сторону белеющего невдалеке нашего парохода.

Катерок взбурлил под собой пену, и не спеша разрезая бирюзовую, без единого масляного пятнышка, воду, двинулся к нашему судну. Федя Смык, боцман советского научника, раскинув ноги циркулем и прислонившись спиной к рубке, спал в чудовищно неудобной позе человека, получившего пудовым гаком по затылку. А я с тоской думал о головомойке, которая нам ещё предстоит.

Хорошо, что был спущен парадный трап, а его не шторм-версия, то есть верёвочный с деревянными перекладинами. По которому втащить центнер туши боцмана было бы нереально. А так мы вдвоём с вахтенным, обливаясь потом, озираясь, шёпотом матерясь и поминутно ожидая командного окрика за спиной, протащили по проходу совершенно осоловевшего боцмана и свалили его кулем на его спальное место. И лишь когда бренные останки Смыка упокоились на его законном спальном месте, я перевёл дух и забрезжила надежда, что всё обойдётся.

– Ну и как – поинтересовался я после длинной паузы. Петров был мастером делать такие паузы.

– Да знаешь, обошлось. Вот уж воистину: пьяным и дуракам везёт. Я бы в таком деле обязательно попался!


___________________*Официальное звание – «первый помощник капитана», в отличие от старшего помощника (старпома). По существу – политический комиссар

___________________** Независимо от типа двигателя на флоте все суда принято называть «пароходами»



 

Добавить комментарий

Авторизация
*
*
Регистрация
*
*
*
*
Открытый профиль общедоступен. (это не распространяется на вкладки вашего личного кабинета). Закрытый профиль закрывает все возможности найти или увидеть ваш личный кабинет посторонним. В любой момент, вы сможете изменить этот параметр в настройках личного кабинета.
Генерация пароля
логотип
Рекомендуем

Total Flow

Рекомендуем

Все самое интересное (Статьи)

Рекомендуем

Все самое вкусное (Рецепты)